Дневник Джорджа Вашингтона

14-е декабря 1799 г.

Моя смерть ещё не пришла за мной, но она близка и неизбежна, как ночь, сменяющая день. Я чувствую, как мои силы покидают меня уже долгое время, но я не боюсь смерти. То же самое я сказал Доктору Крейгу, приказав ему оставить попытки и надежды на мое излечение. Единственное, что он сможет — отсрочить неизбежное. Моя дорогая Марта, скоро я вновь встречусь с тобой. В этот раз на небесах.

События всей моей жизни вели меня вперед к моему предназначению. К той судьбе, о которой я не мог и помыслить, будучи еще молодым парнем, когда после смерти отца я взял на себя его роль, пытаясь прокормить нашу семью. Я горжусь тем, что сделал то, что было доступно лишь немногим — помог зародиться новой нации. За то, чтобы она стала сильной, я боролся: сначала как солдат, затем как президент.

И она стала сильной, такой, что ни одна другая сила теперь не сможет заставить её исчезнуть. Сейчас, находясь на пороге Смерти, я горжусь тем, что сделал.

15-е августа 1752 г.

В моей судьбе наступили времена, когда сплошная череда несчастий наконец сменилась первыми проблесками побед. Мне всего двадцать, но, за те четыре года, как я покинул родной дом, я стал известным землемером, и смог сколотить достаточную сумму, чтобы обеспечить семью.

Моя репутация привлекла внимание правительства штата Вирджиния, и знатные лорды, зная о моей любви к активным действиям и военному делу, предложили мне звание генерал-адъютанта. Это огромная честь, которой я обязан лорду Фэрфаксу.

Моим первым заданием стало развертывание сил ополченцев в регионе для предотвращения набегов индейских племен и защиты границ наших территорий от посягательства французов.

Однако и моим несчастьям еще не суждено было завершиться: мой брат Лоуренс, которым я так восхищался, и которому был так предан, погиб в расцвете лет.

Он был честным и достойным человеком, но самое главное — он был хорошим братом. Все мои победы во главе ополчения поблекли на фоне печального известия о его кончине.

Мне также сообщили, что брат завещал мне свое поместье в Маунт-Вернон, и теперь я был просто обязан заниматься не только войной, но и управлять делами в поместье.

27-е июня 1754 г.

Настоящая война для меня началась лишь в начале этого года. Каждый день отныне приносил мне новый опыт и глубокое понимание того, насколько сложно это искусство.

Моим первым заданием стала доставка сообщения для французского форта Лебоф, в котором правительство Вирджинии приказывало французам немедленно убраться с наших земель. Их командир, некий Жак Легардье де Сент-Пьер, оказался истинным джентельменом, но от него, пусть и в вежливой форме, мы получили отказ.

В феврале ситуация еще более осложнилась. Французы тогда захватили Принс-Джордж, форт, построенный нами в качестве форпоста в долине Огайо.

Уже в мае мне выпала честь возглавить британские колониальные войска в стычке с французами у Грейт-Мидоуз. Свист пуль, пролетавших совсем рядом, очаровал меня навсегда… Мы победили, но, к сожалению, Танахарисон, вождь союзного племени индейцев, также известный как Халф Кинг, после битвы убил французского командующего Жюмонвиля броском томагавка.

Это вопиющее бесчестие было списано французами на меня, и они отправили на мои поиски отряд из пятисот человек. Очаровывающий свист пуль снова был так близко…

10-е декабря 1754 г.

Посещение мною Масонской ложи во Фредериксбурге стало для меня подарком судьбы. Мои офицеры представили меня британцу, который оказался специалистом разведки.

Узнав о моих трудностях со сбором информации, необходимой для проведения военных действий, этот шпион научил меня многому. К примеру, он рассказал мне о способе передачи секретных сообщений. С виду они выглядели как обычный безобидный текст, но истинный их смысл раскрывался при наложении на них трафарета.

Еще более надежным способом оказалась кодировка. Код представлял собой особый текст, смысл которого мог быть понятен только тем, кто знал ключ к нему.

15-е июля 1755г.

Начиная с мая, я состоял на службе генерала Бреддока на посту адъютанта. Я надеялся, что этот опытный офицер научит меня вести войска к победе. Вместо этого, он привел нашу армию к полному краху.

Неделю назад, пересекая реку Мононгахела, мы были неожиданно атакованы французами. Бреддок ошибся во всем: он разделил армию надвое, он никогда не готовился к встрече с кадровыми европейскими войсками в лесах Америки, и, самое главное, он не предвидел, что французы не будут спокойно дожидаться нашей артиллерии за стенами своего форта.

В результате наш авангард был уничтожен, а генерал — серьезно ранен. Я организовал отступление, и чудом выжил сам. После боя я обнаружил в своем мундире четыре застрявших пули, а в ходе битвы подо мной дважды гибла лошадь.

Увы, наши потери составили 1600 человек раненными, и 456 убитыми. Сам генерал Бреддок скончался позавчера. Одна из пуль разворотила его легкое.

15-е марта 1770 г.

Мне только что доложили о Бостонской бойне, в которой американские горожане были расстреляны британскими войсками.

Это точка невозврата. Мир, царивший в стране с 1763 года, внезапно рухнул. Американцы почувствовали эксплуатацию со стороны Британской короны, и смело заявили, что не потерпят её. Голос Свободы, требующий независимости от Британии, становится все громче. Великолепные статьи в прессе, написанные неким Бенджамином Франклином, получили среди населения шквал восторженных откликов и одобрения.

А я ведь только-только начал налаживать собственную жизнь. Я поселился в Моунт-Вернон, женился на прекрасной женщине, и даже стал членом Палаты горожан Вирджинии.

У меня появилась семья. Но зов долга перед нацией сильнее семейных уз. Он вновь зовет меня принять вызов Войны, отказавшись от семейного счастья.

7-е апреля 1770 г.

Я вновь встретился с тем загадочным англичанином, что научил меня шпионажу во время войны. Теперь этот человек дал мне осознать важность шпионажа в мирное время.

Он рассказал мне о таинственных шпионах, проникавших в британские форты в окрестностях Бостона. Суматоха последних дней порождает о личностях этих людей самые невероятные слухи. К примеру, рассказ о том, как один такой шпион в одиночку уничтожил полный гарнизон форта голыми руками.

16-е июня 1775 г.

Новая война сделала нашими противниками англичан. Увы, это была братоубийственная война, но Корона не оставила нам выбора: либо просторы Америки, некогда спокойные и безмятежные, теперь будут населены рабами Короны, либо они обагрятся кровью.

Мы выбрали последнее. Возможно, выбор кровавого решения кому-то покажется не самым лучшим, но разве пристало тем, кто борется за Свободу, сомневаться в совершенном выборе?

Я не сомневаюсь. Вчера, на конгрессе в Филадельфии я принял пост Главнокомандующего объединенными армиями. В сложившихся обстоятельствах каждый гражданин Америки обязан принять подобный вызов без колебаний.

22-е июня 1775 г.

Я прибыл в лагерь в окрестностях Бостона и увидел несломленную армию. В условиях ограниченных боеприпасов, эти люди сумели отбить две массивные атаки англичан. Но им будет нечем воевать, когда начнется третья атака.

В лагере было 14 тыс. человек. Каждый из них был готов сражаться и умереть, но меня обеспокоило падение их боевого духа. Передо мной стояли ослабленные полки, лишенные подкрепления, и оставленные практически без огневой мощи.

5-е июня 1775 г.

Мне доложили о странных событиях в битве при Банкер-Хилл. В разгаре сражения там появился необычный человек: бесшумный, стремительный, почти нереальный. Он появился из ниоткуда, нанес сокрушительный удар в стане врага, и бесследно исчез.

Никто ничего не знал об этом человеке. Некоторые мои офицеры даже сомневались в том, что он вообще существовал. Ничего не удалось разузнать и через шпионские каналы

Я должен был во всем разобраться.

30-е марта 1776 г.

В середине уходящего месяца мы, наконец, взяли Бостон!

Я долго и безуспешно пытался найти стратегию, способную избавить нас от врагов. Но без снабжения это было невозможно. К счастью, в конце февраля к нам на подмогу пришел Генри Нокс, предоставив нам подкрепление, артиллерию, порох, и патроны. Пушки из форта Тикондерога были расположены на мысе Лечмер, в Кобб-Хилл, и Ламбс-Дэме.

4 марта мы пошли на приступ и сумели занять высоты вокруг Бостона.

30-е июня 1776 г.

Я возглавил организацию обороны Нью-Йорка. И, будто-бы мне без них мало дел, был вынужден разбираться со шпионами и предателями, коими город просто кишел. Объяснив на собрании Местного исполнительного совета масштабы угрозы, исходящей от ренегатов, я мог основать тайный комитет для поиска подозреваемых.

Угроза действительно была велика. Предатели не только изменяли своей чести, но и подрывали веру народа в идеалы Свободы, веру в то, что каждый американец готов за эту Свободу биться до конца.

7-е сентября 1776 г.

Наша победа в Бостоне не должна лишить нас бдительности. Нью-Йорк — город, расположенный практически на острове, что делает его уязвимым для артиллерии огромного флота Короны.

Боюсь, что здесь на побережье, в стихии англичан, мы не сможем ни развить, ни закрепить наш успех…

20-е ноября 1776 г.

В июле Конгресс принял Декларацию независимости Соединенных Штатов, автором которой можно считать мистера Томаса Джефферсона. Этот выдающийся оратор сумел в нескольких строках изложить суть того, за что гибли наши соотечественники.

«Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство...»

Слова Джефферсона укрепили мою веру в правоту своих действий и надежды на то, что отступление в Нью-Йорке станет лишь проигранной битвой, но не войной.

25-е декабря 1776 г.

Наши дела пошли из рук вон плохо. Англичане загнали наши отступающие войска за реку Делавер. Перейдя реку, мы сожгли за собой мосты, остановив преследование.

Англичане приняли выжидательную позицию: через несколько дней, максимум — недель, реку должен был сковать прочный лед, по которому они смогут продолжить наступление и уничтожить нас.

Но я не стал дожидаться этого. Сегодня ночью мы устроим для британцев сюрприз: пересечем реку небольшими отрядами, используя любую лодку, которую нам удастся найти в окрестностях. Англичан будет гораздо больше, но их лагеря расположены далеко друг от друга, что делает их позиции уязвимыми.

Боевая птица Британской короны распахнула свои крылья слишком широко.

Настал час их подрезать.

3-е марта 1778 г.

На зиму наша армия встала лагерем в долине Фордж. Несмотря на наши победы и важность наших действий, мне приходилось снова и снова выпрашивать у Конгресса снабжение для моих солдат. Отощавшие, в изношенной форме, неспособной согреть в лютый мороз, они умирали от голода и холода. Я восхищался их выносливостью и преданностью, но, увы, мое восхищение не могло заменить им провизии.

Боевой дух армии смог поднять приезд прусского кадрового офицера Фридриха фон Штойбена. Этот человек должен был тренировать нашу армию, и я был несказанно рад тому, что теперь мы сможем подготовиться к действительно серьезной битве.

7-е марта 1779 г.

Это полный абсурд. Из-за бездействия Конгресса и глупости некоторых офицеров мы несем огромные потери: болезни, голод, и холод убили больше наших людей, чем британцы. Даже длинный языка Чарльза Ли стоил мне меньшего количества жизней.

Фон Штойбен, оценив положение, порекомендовал мне развернуть в нашем лагере полноценный полевой госпиталь, что я и сделал. Возглавил учреждение наш лучший врач Бенджамин Раш. Все просто: если больного перенести в сухое чистое, и, главное, теплое место, его шансы на выздоровление резко возрастали.

Сейчас, когда у нас появилось продовольствие, мы должны были донести до каждого офицера, что наши солдаты должны нормально есть, пить, мыться, и отдыхать.

Они не безмозглые мулы, которых мы ведем в бой!

21-е октября 1781

Захватить Йорк оказалось гораздо проще, чем я смел надеяться. Пятитысячный французский десант, под управлением маркиза Рошамбо, наша семитысячная армия, и четыре тысячи ополченцев, противопоставленные 9 тыс. британцев, позволили нам захватить Йорк всего за 20 дней.

Согласно соглашению о капитуляции, подписанному с генералом Корнуоллисом, отступая, англичане оставили в нашем распоряжении артиллерию, оружие, и немалое количество золота, выделенное Короной на борьбу с повстанцами.

Мы же, следуя законам чести, позволили оставить капитулировавшим офицерам их клинки.

Взятие Йорка стало решающей битвой. У нас больше не оставалось сомнений в скорой победе.

20-е мая 1782

Я все чаще видел над нашими головами развевающийся флаг Соединенных Штатов. Тринадцать белых и красных полос, тринадцать звезд, слившихся в прекрасное созвездие. Я часто думал об этом флаге в годы войны. Он стал символом той Свободы, за которую сражался каждый из нас.

Но каждый видел эту свободу по-своему. Когда британская армия была повержена, некоторые мои офицеры просили меня вести их дальше. Они хотели, чтобы я стал королем Соединенных Штатов Америки. Но разве за это я сражался?

Неужели я дал повод думать, что хочу стать королем, если боролся за свержение королевской власти? Не только британской, но и любой безраздельной…

24-е июля 1788 г.

Нет человека, который сильнее меня желал бы увидеть, как Америка встанет на путь отмены рабства. Кажется очевидным, что, шаг за шагом, наша страна будет развиваться, чтобы навсегда искоренить это порочное явление. Лично я уже завещал, чтобы после моей смерти все мои рабы получили свободу.

Несчастливые обстоятельства лиц, чей труд я частично использовал, были неизбежным предметом сожаления. Стремление облегчить положение взрослых в той мере, в какой позволяло их невежество и беспечность, и заложить основы для того, чтобы подготовить подрастающее поколение к судьбе отличной, чем они были

30-е апреля 1789 г.

Люди выбрали меня. Я стану первым президентом Соединенных Штатов.

Прощай, Маунт-Вернон, прощай, личная жизнь, прощай, семейное счастье. Охваченный глубокой печалью, я, тем не менее, отправляюсь в Нью-Йорк, чтобы служить стране, призвавшей меня…

В моем сердце остается лишь крохотная надежда, что все, чего я так желал, свершится.