Добавлено (08.11.2011, 00:59)
---------------------------------------------
Ничто не имело значения.
Не имела значения резкая боль в боку, старая рана на груди, полученная ещё давным-давно, в Сан-Джиминьяно, начавшая ныть теперь, не имело значение сбивчивое, рваное дыхание лошади… Хотя нет, последнее как раз имело значение – так же, как и ветер, бьющий в глаза. Прижаться к шеи лошади, хоть как-то скрывшись от пронзительного ветра, и сквозь слёзы увидеть повозку впереди, уже почти рядом, десяток, может полтора десятка метров…
Эцио знал, что времени немного. Что лошадь почти выдохлась - да и что он чертовски устал, но у него не было выбора, у них обоих должно было хватить сил на последний рывок, ведь ничего не было важнее… И он последний раз вонзил шпоры в податливую плоть. А затем, когда до повозки оставалось пара метров, сделал невероятное усилие над собой – и в один прыжок преодолел расстояние до цели. Пальцы заскользили по шершавой крыше повозки, он рванулся вперёд, но сил отчаянно не хватало, и рука сорвалась, он чувствовал, что падает – но воткнул клинок в заднюю стенку в тот момент, когда вместо твёрдой поверхности пальцы заскользили по воздуху. Подтянуться – из груди вырвалось кряхтение, Боже, как он был измотан – и забраться на крышу. Впереди сидели пара солдат, один из них настёгивал лошадей, второй, наверное, должен был следить за дорогой, но отвлёкся на разговор с первым… Это было только на руку Эцио. Несколько быстрых шагов вперёд – и вот клинок в шее наблюдателя, пинок ногой – и возница с криком летит с повозки, загребая руками воздух. Он тормозит лошадей, и слышит, как из повозки доносится голос: «Che cazzo?!» Этот голос, столь уверенный, столь решительный всего несколько часов назад, сейчас дрожал, был жалок. А затем его владелец каким-то образом видит, кто управляет повозкой – и, не дожидаясь полной остановки, выпрыгивает из неё и бежит – в обратную сторону. Эцио окончательно тормозит лошадей и выбирается обратно на крышу – он не собирается бегать. Метательные ножи поражают цель – один в ногу, другой в плечо, и Эцио идёт уже по кровавому следу – Орси всё ещё пытается ползти.
- И неужели это стоило того? – он чувствует в своём голосе злость и ненависть и пытается сдержать их, успокоить себя.
Но он не сдерживается, когда слышит ответ – и его клинок проникает глубоко в горло Чеко. Он краем глаза замечает какое-то движение справа снизу – но ничего не успевает сделать. Чеко приподнимается и что-то хрипит, проворачивая кинжал в ране Эцио, заставляя ассасина согнуться от боли, а затем… затем захлёбывается кровью.
Эцио хватает всего на пару шагов. А затем он рушится на землю, и Яблоко катится в сторону – и он не в силах дотянуться до него.
Его накрывает темнота.

Первое, что он видит перед собой, когда приходит в сознание – её лицо. За то небольшое время, которое они провели вместе, он успел проникнуться глубочайшей симпатией и уважением к Катерине. Кто знал, что мимолётная встреча на пристани почти восемь лет назад и его врождённая галантность – и острый слух, конечно – приведут к таким результатам? Ведь, может быть, если бы не Катерина, ему бы пришлось искать другой способ проникнуть в Венецию и, возможно, он приехал бы туда значительно позже – а значит, не встретился бы с Розой и не познакомился бы с Антонио и не смог бы проникнуть в Дворец Дожей… Хотя нет, безусловно, он наверняка нашёл бы способ – но ему повезло… И ему просто нравилось думать, что в этом успехе есть и роль Катерины. Которая сейчас склонилась в ним, кончики её волос щекотали ему ухо. Он открыл глаза шире, и Катерина воскликнула:
- Эцио! Слава Богу, ты очнулся!
- Да, и покидать я этот мир пока не собираюсь.
- Мои люди нашли тебя в горах. Рядом с телом Чеко Орси…

Добавлено (08.11.2011, 00:59)
---------------------------------------------
- А Яблоко?
- Его там не было.
- Что?! Но… я… я… ведь отобрал его! Я держал его в руках! - Эцио привстал и провёл рукой по подбородку, чувствую под пальцами непривычную щетину.
- Может быть, его кто-то забрал?
- Я… я не знаю. Я потерял сознание почти сразу после того, как Чеко ранил меня, - Эцио спустил ноги с кровати. – Я должен пойти… разыскать…
- Как? – Катерина успокаивающе положила руку ему на плечо – Постой. У нас никаких зацепок. Никколо занимается этим вопросом – это явно были не Борджиа, они прикончили бы тебя. Скорее всего, это был какой-то случайный прохожий, и он забрал Яблоко вскоре после того, как ты потерял сознание – врач говорит, что, судя по количеству пролитой крови, мои люди нашли тебя достаточно быстро. Никколо ищет любые следы Яблока по всей Италии, не беспокойся, у Братства развитая агентурная сеть. Они найдут его. В конце концов, это мы упустили его. Это не твоя вина. Ты сделал всё, что мог.
Они помолчали. Эцио переваривал полученную информацию, а Катерина как будто никак не решалась сказать следующие слова. В конце концов, она подалась вперёд – ближе к Эцио – и посмотрела ему в глаза:
- Это моя вина. И потому я прощу прощения. Мне… очень жаль. Я прекрасно знала, на какой риск иду, когда прятала у себя Яблоко и это я не сберегла его. Прости, Эцио.
- Это… мы, Братство, подставили тебя. Так что и ты прости.
Она мягко улыбнулась.
- Послушай, тебе надо отдохнуть. Если ты хочешь быстрее восстановить силы, то… в общем, воздержись пока от любых физических упражнений. Не беспокойся, как только Никколо что-нибудь найдёт, он сообщит нам об этом. Расслабься.
- Но я не хочу просто лежать в постели, мамочка, - Эцио скорчил гримасу и Катерина усмехнулась.
- Тогда у меня есть предложение. Что насчёт небольшой экскурсии по городу от самой правительницы этого города?
- С удовольствием, Катерина, - Эцио улыбнулся.

- …Ну а там, как ты знаешь, Венеция.
- Прекрасный город. Вот только вонь…
- А я там никогда не была.
Эцио внимательно посмотрел на Катерину.
- Ну а где ты была? – осторожно спросил он.
- Я не путешественница по натуре, Эцио, - в её голосе слышалась лёгкая грусть. – Ну, или уже нет, во всяком случае.
Они помолчали.
- Тебе здесь нравится?
- Да, - честно признался ассасин. – Правда, я привык к несколько другой… атмосфере – ты знаешь, во Флоренции и Тоскане солнечнее и другой климат, но здесь мне тоже нравится.
- Я рада этому, - на этот раз улыбка Катерина была искренней, и Эцио почувствовал, как на душе становится светлее.

А в один день начался сильный дождь, и, пока они бежали с крепостной стены, оба почти насквозь промокли – впрочем, настроение от этого ни у кого из них не упало.
- Ассасин, значит? – Катерина усмехнулась. – Догони!
Она пустилась вперёд по узким переулкам Форли – на её стороне было хорошее знание города, на его – скорость, хотя он все ещё не совсем восстановился после ранения. Ни с кем ещё она не чувствовала себя столь легко, столь весело, столь непринуждённо. Она не знала, почему вдруг предложила… побегать, с чего в её голову – в голову Графини Форли! – пришла такая идея. Но это казалось столь… уместным, столь подходящим. Хм. Неужели она… влюбляется в этого Аудиторе?
А затем она оглянулось, и увидела, что он уже отстал, стоит, прислонившись к стенке, метрах в двадцати, держась за бок. Она охнула – как она могла забыть, ведь он был ранен совсем недавно, а она..! Катерина быстро побежала обратно:
- Эцио? Эцио, - его имя на её языке, столь… родное? – с тобой всё нормально?
Она подошла ещё ближе, прикоснулась к его груди, заставляя поднять голову – и он разглядел в её глазах беспокойство и испуг.
- Поймал, - прошептал он, обвивая руки вокруг её талии.
Поцелуй был глубоким и долгим, и когда они, наконец, оторвались друг от друга, то сперва даже не могли отдышаться. А затем с её губ сорвалось его имя, и она ещё раз прижалась своими губами к его. И мягко шепнула в ухо:
- Побрейся.

Сообщение от Никколо пришло, когда они были в постели. В спальню вбежал слуга:
- Госпожа! Только что пришёл голубь от мессера… Ой! Пожалуйста, прошу, - парень бухнулся на колени, - не надо казнить меня! Я не хотел, не знал, чесслово!
- Ты казнишь слуг… за такое?
- Нет, Эцио, что ты, - она усмехнулась. – Просто… надо же создавать определённую репутацию. Спасибо, Федерико. Положи его на туалетный столик.
Слуга, так и не поднимаясь с колен и не открывая глаз, дополз до столика и так же, ползком, покинул комнату.
Они некоторое время лежали в молчании. Она поднялась первой, взяла письмо с печатью Братства, быстро просмотрела его и кинула его на постель.
- Похоже, Эцио, пришла пора расставаться, - в её голосе была грусть, но она быстро взяла себя в руки.
Он повертел письмо в руках, а затем откинул его в сторону.
- Не так быстро, Графиня, - на его устах была улыбка, и она, не в силах сопротивляться этому обаянию, нырнула в его объятия.

Он обещал вернуться. А она – обещала дождаться. И они сдержали свои обещания. Но это уже несколько другая история.

Quote (DM_PhoeniX)

Жду продолжения .

Добавлено (20.01.2012, 18:04)
---------------------------------------------

Добавлено (20.01.2012, 18:04)
---------------------------------------------
Это произошло ночью. Он бродил по району Галаты. Сегодня он зашёл далеко от своего временного жилища. Мальффато слышал, что где-то здесь было Убежище ассасинов – однако тогда он заметил бы патрули или дозорных. Но он был лишь один в ночном Константинополе. На улицах было абсолютно пусто. За несколько часов своей прогулки, он видел лишь пару пьяниц – и столь явственно представил их расчленёнными на части, разбросанные по его жилищу, что ему захотелось немедленно спуститься к потенциальным жертвам. Однако он сдерживал себя, ибо знал – если начнёт, не сможет остановиться, а это уже чревато последствиями.
Но мимо кое-кого он пройти не смог.
Она была одна.
Столь знакомое платье – открытая спина и плечи, разрез посередине, сквозь который видно длинные и красивые ноги.
Высокая грудь.
Мягкий веер на поясе.
Кокетливые сапожки.
Длинные тёмные волосы, украшенные цветком.
Проститутка. Здесь, в Константиньи!
Это было сильнее его. Это был животный инстинкт, на уровне подсознания. Хищно оскалившись – жаль, маска скрывала этот оскал - он бесшумно понёсся вперёд. Разбег, всё быстрее, до цели оставалось всего пара шагов… Прыжок. Удар об землю, Мальффато перекатывается вперёд – шприц наготове, уже в его руке – но остриё иглы не достаёт до столь заманчивого оголённого кусочка плоти на её спине всего чуть-чуть; куртизанка слышит его и бросается вперёд, одновременно опуская руку к поясу. Явно профессиональным движением она срывает с пояса веер, бросается на землю, пропуская над собой руку доктора – ещё одна бесплодная попытка поразить цель – и поворачивается к охотнику.
- Ты?! – в её голосе удивление и страх.
- Фиора, - доктор всего лишь констатирует факт.
- Тебя прислали за мной?
Он слышал эту историю; Фиора Каваццо, предавшая Орден и переметнувшаяся на сторону Братства. За её голову была объявлена награда, однако она сумела быстро убежать из Италии. Никто не сумел поймать её, и постепенно о ней забыли. Значит… он привезёт с собой в Рим ещё один сувенир.
Секунда на размышления. И снова удар. Доктор подсекает девушку – та оказывается на земле – и выбрасывает руку вперёд в стремлении воткнуть шприц глубоко в шею. Но та оказывается проворнее, уворачивается от острой иглы и перекатывается вбок. Шприц втыкается глубоко в землю, и Мальффато автоматически спускает его. Чёрт! Его рука снова на поясе; пальцы нащупывают шприц с новоприобретённым ядом, и доктор оскаливается. Куртизанка уже снова на ногах, в её руках – острый веер. Она бросается вперёд. Он быстр, и легко избегает её ударов; однако она всё же прорывает ткань на его рукаве. Он чувствует подходящий момент для атаки – и рука со шприцом летит вперёд. Она скользит влево, и игла - вместо того, чтобы воткнуться в грудь и немедленно поставить точку в жизни Фиоры Каваццо – всего лишь проникает в бок, входит совсем неглубоко под кожу. Но этого достаточно. Если это вещество проникло в кровь человека, дело сделано. Он улыбается. Но она… она вырывает из его рук шприц, пользуясь мимолётным отвлечением, пинает его - он летит к стене – и он чувствует тонкую иглу уже в своей руке. Его рука поднимается, чтобы вытащить шприц, но в этот момент он чувствует, что её руки ложатся на его лоб – и в следующий момент затылок пронзает острая боль. Последнее, что он видит, прежде чем провалиться в небытие – её усмешку.

Добавлено (20.01.2012, 18:05)
---------------------------------------------
Он приходит в сознание от ощущения чьих-то губ на своих. Второе его ощущение – напряжение внизу живота. Он возбуждён. Он открывает глаза – и видит перед собой лицо самой прекрасной девушки на свете. Высокий лоб, глубокие зелёные глаза – сейчас в них бесконечные возбуждение и похоть – правильный прямой нос, пухлые губки сердечком, аккуратный подбородок… Он судорожно вздыхает. Что-то не так, он не может вспомнить, что предшествовало этому, но… Какая к чёрту разница? Его рука поднимается, пальцы нежно ложатся на её подбородок – и на этот раз ведущий в поцелуе он. Его язык проникает в её рот, и он слышит приглушенный стон. Вторая рука медленно поднимается и ложится на её бедра. Платье – почему-то грязное и немного мокрое – мешает, но развязывать корсет времени нет. Он протягивает руку вправо – и обнаруживает свой клюв. Аккуратно, стараясь не повредить её нежную кожу, он разрывает корсет. Теперь под его пальцами тёплая плоть. Его рука спускается вниз, на бёдра – она привстаёт и помогает ему избавиться от остатков платья. Теперь одна его рука на спине, прижимает её плотнее к себе - это делает поцелуй глубже - а вторая – проникает между бедёр. Как только самые кончики его пальцев касаются её влажной плоти, возбуждение усиливается. Она чувствует тоже самое – прижимается плотнее к его телу, и он чувствует её ладонь на своём паху. Однако у него другие планы: сверху должен быть он. Поэтому он поднимается – это требует некоторых усилий, столь сильно её давление и прижимает Фиору… Фиору к стене. Она его рука всё также дразнит её половые губки, другая – на груди. Большой палец ложится на возбуждённый сосок, и с её уст срывается стон, второй – когда он двумя пальцами таки входит во влагалище и нащупывает напряжённый комок плоти. Он отстраняется – всего на пару секунд, чтобы избавиться от явно мешающих остатков костюма – и хочет возвратиться к своему занятия – однако Фиора на коленях. Он тихо охает, когда его член оказывается в её цепких пальцах, а затем – в плену её мягкого и умелого рта.
Она же проводит языком по всей длине, отодвинув крайнюю плоть, дразнит головку, чмокает губками, стараясь не сводить глаз с его лица – она-то знает, что нравится мужчинам. Но она сама жутко возбуждена, ей нужен не простой минет – и Мальффато понимает это. Через несколько минут сладкой пытки он поднимает её на ноги, оглядывается, толкает к низенькому столику в уголке – Фиора понимает этот жест, и ложится, раздвигая ноги – он входит в неё. Её рот раскрывается в беззвучном стоне. Сразу же темп увеличивается; Мальффато не осторожничает и не медлит. Возбуждённый член легко раскрывает губки влагалища и проникает внутрь полностью, мошонка доктора бьётся о её бедра. Её красные соски возбуждённо торчат, и он не упускает случая подразнить их языком. Она обвила ногами его талию – и иногда она останавливает его, не даёт ему выйти, дабы лучше, дольше, сильнее прочувствовать его напряженный, пульсирующий орган внутри. Чувствуя, что пик наслаждения близок, он увеличивает амплитуду колебаний. Его руки ложатся на её бедра, и он начинает буквально насаживать её гибкое тело на свой член. Она чуть привстаёт и обвивает его шею – чтобы смотреть в его глаза во время оргазма. Член почти полностью выходит из столь заманчивых, блестящих от смазки и покрасневших от возбуждения губ; с толчком обратно они всё также плотно обхватывают ствол, как будто бы не давая возможности ускользнуть из своего плена. С последним толчком он прижимается к ней вплотную, её ногти проделывают борозды на его спине; она выгибается в наслаждении, чувствуя, как внутри сперма толчками бьётся в стенки влагалища, а он глухо стонет… Однако вместе с оргазмом приходит и осознание того, что случилось. Пелена возбуждения спадает – не сразу и ненадолго, но этого хватает.
Мальффато оказывается быстрее. Он прижимает её руку, метнувшуюся к вееру, к столику, а затем наваливается всем телом, не давая шевельнуться. Его член, ещё не опавший, пока в ней, и это почему-то кажется ей извращённым и неправильным. Он что-то ищёт над её головой – и преуспевает в этом. В его руках оказываются верёвки. Он осторожно поднимается – его рука на её горле, не душит, но даёт понять: лишнее движение, и позвонки будут сломаны – и быстро обводит комнату взглядом. Он находит нужное – в углу стоит широкая кровать. Он поднимает куртизанку за руку, крепко сжимая запястье - и через секунду обе её руки плотно привязаны к кровати, Мальффато делает это быстро и профессионально. Столько же занимают и ноги. Теперь она вся перед ним. Разметавшиеся по простыне волосы, глаза – в них хладнокровность и спокойствие, но Мальффато знает, что глубоко внутри - жуткий страх того, что её ждет впереди - чуть приоткрытый ротик, предательски торчащие соски и раскрытые, растянутые его членом половые губки. Его лицо искажается оскалом.

Добавлено (20.01.2012, 18:05)
---------------------------------------------
- Фиора Каваццо…
Несколько секунд на мыслительный процесс.
- Нам повезло. Может быть, я перепутал шприцы, может быть, меня обманули, хотя и то, и то в равней степени почти невозможно, но вместо того, чтобы сейчас корчиться в муках, мы всего-то лишь дико возбуждены. Очевидно, необходимо некоторое время, чтобы возбуждение спало. И ты… - Он наклонился к ней. – Станешь моей игрушкой.
Он отвернулся от неё, разглядывая комнату.
- Жилище куртизанки. Здесь просто обязано быть что-то... Не подскажешь? - секундный взгляд на неё, член медленно встаёт. Он облизывает губы – и, дабы отвлечься, вихрем проносится по комнате, раскрывая шкафы и ящики.
Но возбуждение нарастает, и когда он обнаруживает потайной ящик с фаллосами, он хватает первый попавшийся и направляется к ней. Ей куда хуже, чем ему – она не может пошевельнуться и хотя бы дотронуться до половых губ, на которых снова выступила смазка. Закусив губы, она наблюдает, как он подходит к ней – его член снова стоит. Она стонет, когда он легко постукивает налитым кровью стволом по готовому принять его влагалищу. Он проникает внутрь – дабы набрать смазки, а затем заменяет член бездушным, гладким, холодным фаллосом. Два пальца неглубоко проникают за искусственным членом, а затем он обходит столик и предлагает ей облизать их.
-Возможно, это последнее, что ты ощутишь на своём языке в своей жизни.
В её глазах – уже снова возбуждение, и она послушно облизывает пальцы. Её собственный вкус немного солоноват. А затем, не имея никаких иллюзий на счёт того, что сейчас произойдёт, максимально расслабляется, пока он приставляет член к колечку ануса. В конце концов, ей не впервой.
Он снова входит одним толчком; её тело полностью принимает его. Сквозь тонкую стену он ощущает искусственный член, уже полностью скрывшийся в её влагалище. Сначала он медленен, но со временем толчки усиливаются. Её ноги максимально разведены и приподняты, и когда он проникает в неё со всей силой, яйца шлёпаются о небольшой участок спины. Он защемляет один её сосок, выкручивает его – тело пронзает сладкая боль, и она, наконец, решается, и начинает поднимать бёдра в такт, насколько это позволяют сдерживающие верёвки. В конце концов, она – проститутка, ей надлежит быть в пассивной роли. Когда Мальффато проникает особенно глубоко, она не может сдержать стонов – и вскоре комната наполняется не только шлепками (иногда Доктор награждает Фиору звонкими ударами по ягодицам), но и их стонами. На этот раз Доктор кончает быстрей. Ей не хватает всего нескольких фрикций – и он даёт ей их, пару раз вытащив и вставив обратно фаллос.
Однако потом уже не столь милостив.
Она больше не испытывает оргазмов, но сначала возбуждение нарастает. Секс с Мальффато уже не доставляет столько удовольствия, и, несмотря на жуткое желание кончить, её рациональность возвращается… И она осознаёт, что её ждёт потом, когда всё закончится. Эта простая мысль заслоняет возбуждение, отодвигает его на второй план – это делает всё хуже, теперь Мальффато доставляет лишь боль. Но разве она может показать свою слабость перед ним?
Врач, кажется, нисколько не устаёт – несмотря на то, что передышки между подходами к ней объективно становятся все длиннее и длиннее, измученной Фиоре так не кажется; каждый раз, когда он возвращается к ней, его член возбуждён, а глаза затуманены похотью. Он не стремится хоть как-то удовлетворить её – он просто насилует Фиору, раз за разом сбрасывает возбуждение. Кажется, это уже тоже не доставляет ему удовольствия – он просто трахает её, кончает и меняет позу. В конце концов, он находит оптимальную – она лежит на столе, неудобно вывернутые запястья привязаны к ножкам, от колен к рукам ведут толстыё верёвки. Она максимально раскрыта – и ему это удобно, он пользуется её беспомощностью, не зная, у стола не зря столь толстая крышка, и что там – её спасение.
Его возбуждение спадает лишь к утру. Мальффато полностью возвращается благоразумность – он быстро проверяет окрестности. Впрочем, жилище Фиоры располагает очень разумно – он полагает, что никто не слышал происходящего здесь ночью. Теперь, когда действие вещества закончилось, он может приступить к… изначальному плану. Надо сказать, что он впервые занимался сексом за несколько лет. Последний раз он изнасиловал куртизанку перед её убийством до того, как присоединился к Ордену, но то были абсолютно другие ощущения. За то, что та не доставила ему удовольствия, он убил её особенно жестоко. Однако за удовольствие, подаренной ему Фиорой, он решил облегчить её участь.
Один укол, который подарит ей вечное забвение.
Когда он входит в комнату, она, кажется, пытается вырваться из пут – но застывает, как только видит его. В её глазах – за всё той же ширмой безразличия и спокойствия – ясно читается ужас; наверняка сейчас у неё в висках бьётся лишь одна мысль – «Не успела».
Он чувствует что-то странное. Сострадание? Может быть. Ведь эта Фиора, которую он хорошо знал. Он понимает причины её предательства – впервые его жертвой будет не полная незнакомка, а кто-то, хорошо известный.
Впрочем, это ничего не меняет.
Он поворачивается своему костюму, лежащему в стороне. Он порван, но главное – сохранились шприцы… А затем он чувствует холодную сталь около своего горла.
-Повернись.
На одной руке всё ещё висит верёвка, по ногам стекает сперма… Но как она прекрасна!
Она медленно ведёт его к кровати, всё также держа нож у шеи. В его голове наконец начинают бешено крутиться мысли - как?! Она не могла освободиться! - но это уже неважно. Ещё пара минут – и он обнаруживает себя привязанным к кровати.
- Мальффато, - она обворожительно улыбается. Опасность ушла, и так и не сброшенное возбуждение возвращается. - Теперь ты – моя игрушка, - шепчет она ему на ухо.
И он внезапно понимает, что не против этого.