Ну... Блин... Ладно, я не прав) Grazie)

Спасиб ещё раз) Посмотрим, как там Понимание получится... Вот и вторая главка: честно говоря, она получилась в какой-то степени скучная и сликшом сирная. Чезаре вообще получился OOC-ным - он поступает разумно. Но - OOC к игре, не к Истории, в тех книгах, которые я о нём читал, он поступает порой вполне рационально, да и к пленникам часто милостив... пока. В общем, это пока развитие действие. Обещаю, уже в следующую главку будет подинамичнее и поумнее, а через одну я вообще предполагаю выполнить почти всё в заявке Серебрянки - и одиночество, и мучения... Ну что ж - немного поскучаем, ммм?)

Эцио приходил в сознание ещё пару раз – когда гвардеец, к лошади которого он был привязан, и остальные сопровождающие его солдаты проезжали сквозь ворота во внутренний двор какого-то замка (ассасин успел заметить огромный герб Борджиа на стене, но резкий удар по голове опять заставил его потерять сознание) и когда с него снимали одежду. В последний раз он очнулся от резкой боли в шеи – какой-то доктор уколол его небольшим шприцом с прозрачной жидкостью. Эцио почувствовал, как с него снимают броню, и попытался сопротивляться, однако вскоре сознание снова его покинуло. Наконец, он ощутил себя лежащим на тёплой земле. Не раскрывая глаз, он попытался осмыслить своё положение. На нём не было никакого оружие – он не ощущал ни привычной тяжести арбалета за спиной, ни столь же привычно обхватывающих запястье браслетов, ни ножен на поясе. На нём не было никакой брони, из одежды – лишь лёгкая рубашка и штаны, обувь тоже забрали. Ныла правая нога и спина, кроме того, Эцио чувствовал небольшие покалывания в области поясницы. Пахло сеном и лошадиным потом. Ассасин ощущал на лице яркий свет солнца. Медленно он приоткрыл веки, стараясь сделать это незаметно – и обнаружил, что сидит за решёткой. Его клетка располагалась в углу двора; на другой стороне дворика – он не был очень большим, буквально метров 50 в ширину – была конюшня. С двух сторон двор закрывала крепостная стена, с одной возвышалась громада замка. Пройти в дом можно было только одним путём, через высокую калитку, проделанную в заборе, ограничивающем этот двор от остальной части замка – и именно там, около калитки, не так далеко от Эцио, ждал Чезаре Борджиа. Около него почётным караулом находилось пара гвардейцев. Эцио не понимал, почему герцог Валентино не решится потревожить его сон, и это несколько встревожило его: уж чем-чем, а деликатностью с пленным Чезаре явно не отличался. Однако выхода не было – и, окончательно оценив ситуацию, Эцио через несколько минут сделал вид, что проснулся. Размяв и вправду затёкшие руки, он приподнялся на них, и прислонился к стенке клетки. Бегло осмотрев двор уже широко раскрытыми глазами, он посмотрел на Борджиа. Тот улыбнулся:
- Эцио Аудиторе!
Ассасин кивнул:
- Чезаре.

Добавлено (04.04.2011, 21:16)
---------------------------------------------
- Рад принимать такого гостя у себя в замке. Знаешь, - без обиняков начал он, приближаясь к клетке, - тебя поймали очень не вовремя. Вот бы тебе попасться хотя бы парой-тройкой месяцев ранее, или же, напротив, позже. В первом случае Яблоко всё ещё было бы у меня, а во втором… я бы к тому времени стал правителем Италии, и твоя поимка довершила бы разгром ассасинов. Но тебе повезло. В обоих случаях я бы убил тебя. Однако сейчас… Мне выгоднее держать тебя пленником. Никакой важной информации ты мне сообщить не можешь – я и так почти обо всём знаю… кроме местоположения Яблока, однако это и неважно, поскольку вряд ли я смогу достичь его. И потом, сомневаюсь, что ты что-либо скажешь. Мучить тебя тоже особого смыла не имеет… Если мы тебя будем долго калечить, а потом убьём, то это придаст тебя ареал мученика в глазах людей по всей Италии. Понятно, мне это невыгодно. Если же просто убить – всё равно об этом как-то станет известно, - то, как минимум, твои ассасины будут сражаться гораздо яростнее. Смерть Il Mentore вряд ли их собьёт с толку, но наверняка раззадорит. Да и претенденты на место лидера всегда найдутся. Так что – радуйся жизнью, ассасин! Конечно, я переведу тебя в более мрачную камеру, об этом не беспокойся. Однако сначала должна зажить твоя нога. Итак, - Чезаре широкими шагами направился к выходу, - надеюсь, тебе всё ясно…
- Постой, Борджиа.
- Что ещё?
- Почему ты хочешь, чтоб моя нога зажила?
- Не твоё дело…
- О нет, Чезаре, просто ты боишься…
- Заткнись, ассасин. У нас есть свои шпионы в «Цветущей Розе», и я в любой момент могу приказать прикончить твоих родных… Хочешь, чтобы Клаудии выпустили кишки?
- Я уже выгнал одну шпионку…
- О, эта вообще ничего не значила для меня, - Чезаре улыбнулся. – На неё ты зря потратил время. Мои агенты работают куда тоньше.
Эцио промолчал. Он не слишком верил Чезаре, но понимал – лучше перестраховаться.
- Итак, Аудиторе… Прощай. Я ещё тебя навещу… - он криво усмехнулся. – Выздоравливай.

Где-то минут через тридцать во двор важно, величественно вошла Лукреция. Правда, по её раскрасневшемуся лицу, по тому, как она жадно – хоть и незаметно – ловила ртом воздух – было очевидно, что она спешила.
- Эцио, - холодно поприветствовала она ассасина, однако в её глазах было… какое-то безумие, не ярко выраженное, как будто только обещающее появиться.
- И тебе здравствуй.
- Могу ли я… чем-то помочь?
- С какой стати ты хочешь помочь мне?
- Ты… ты пощадил меня. И я… я слышала искреннею печаль в твоём голосе, когда ты закрывал глаза Родриго... Он не был мне близок, но всё же был отцом. А Чезаре даже не хотел похоронить его достойно. И ещё я верю, что ты когда-нибудь справишься с этим ублюдком.
Эцио усмехнулся. Похоже, его плен будет куда приятнее, чем он думал…

Николай Орлов легко спрыгнул с крыши автомобиля, не дожидаясь полной его остановки. Приземлившись на покрытую снегом дорогу, он в секунду забрался на забор, и, перемахнув его, направился к парадному входу, одновременно доставая из-за спины винтовку. Уже издали он услышал разговор двух солдат, стоящих в карауле:
- Я так и не понял. Он отрёкся от престола, или нет?
- Он… находится в раздумье, но, скорее всего, оставит корону. Ему об этом со всех сторон твердят, и это его единственный шанс остаться в живых. А ты что думаешь… об этом всём?
- Не знаю.
Теперь ассасин видел солдат: спрашивал парень помоложе, его собеседник, напротив, выглядел опытным, видавшим виды. Как бы подтверждая свою реплику, первый пожал плечами, и, помедлив ещё несколько секунд, продолжил:
- Я вообще не знаю, чего об этом думать. Я ж совсем в политике не понимаю… Какая разница – монархия, республика. Я и с царём отлично жил, и не думаю, что что-нибудь изменится.
- Ты – часть армии, должен быть за императора – до конца! Это наше дело!
Младший поёжился.
- Наверное. Только вот… Что с тобой..?
Старший внезапно как-то выгнулся назад, чья-то рука в чёрной перчатке легла ему на лицо, не давая вскрикнуть – лишь голубые глаза с расширившимися зрачками, наполненные страхом, резко взметнулись вверх, стремясь последний раз взглянуть в небо. А затем из его груди вылез кончик лезвия, и солдат осел на землю. Второго, казалось, парализовало, он с ужасом смотрел на Орлова, медленно вышедшего из тени, переступив тело убитого им. Медленно надвигался ассасин на молодого парня, а когда между ними оставалось меньше метра, он дёрнулся вперёд, и лезвие клинка легко прорвало одежду и кожу, пробило грудную клетку и, пройдя сквозь плоть, застряло в позвонках скелета. Однако Орлов, приложив небольшое усилие, выдернул лезвие и холодно посмотрел на солдата, пытавшегося закричать – из горла вырывался лишь хрип. Медленно умирающий опустился на колени, и ассасин ударом ноги отшвырнул его в сторону. Вынув из-за спины винтовку, он направился непосредственно к дверям. Там стояли лишь один солдат. Заметив человека с оружием, идущего к нему, он вынул из-за спины своё ружьё и направил его в темноту:
- Стой! Кто идёт? – его отшвырнуло к стене. Первая пуля попала в живот, а вторая – в голову, окончательно прикончив мужчину. Выбить двери, устремиться в небольшую комнатку с гардеробом. Пуля прикончила одного из трёх, стоящего за дверьми, а затем ассасин предпочёл работать холодным оружием. Одного из охранников царя он убил сразу, а второй успел достать саблю и встать в оборону. Ничего сложного – блокировать резкий выпад, устремиться в сторону от второго и ударить ногой в живот. Когда противник согнулся от боли, Орлов клинком оборвал его жизнь. Из горла солдата вверх взметнулась кровь, и тогда ассасин заставил его тело пролететь вперёд несколько метров и пробить двери, ведущие в длинный коридор. Там было ещё пятеро солдат, выбравших сторону царя в этой революции, и потому приговорённых к смерти. Одного из них тело вылетевшего из-за дверей солдата опрокинуло на пол, и ассасин рванулся вперёд, стремясь воткнуть клинок в податливую плоть. Перекатившись по скользкому полу, он выхватил саблю из ножн какого-то молодого парня, ещё не успевшего понять, в чём дело, и прикончил его, насквозь проткнув тело острым оружием. Трое оставшихся уже стояли в оборонительных стойках; ни один из них не догадался вытащить огнестрельное оружие. Первый попытался атаковать ассасина, но его выпад пронзил лишь воздух, а вот сабля Орлова пронзила его тело. Двое оставшихся рванули в разные стороны – вслед одному Орлов метнул позаимствованное оружие, а второго он догнал сам, прыгнул на плечи и нанёс удар скрытым клинком. И, не пытаясь вытереть кровь, залившую его одежду, ощущая капли крови на лице, он вытащил из внутреннего кармана фотографию, и направился к двери в конце коридора.

Я поцеловал маленькую Анастасию в её лобик и, ощутив губами мягкие морщины, понял, что она о чём-то напряжённо думает. Автоматически она пожелала мне спокойной ночи, и я тяжело вздохнул, стремясь быстрее выйти из комнаты, равнодушно избежав сложных вопросов. Я почти успел. Я уже открыл дверь, когда в тишине комнаты раздался вопрос:
- Как долго мы ещё пробудем здесь, Пап? – девочка поёжилась, и продолжила, как бы оправдываясь: - Здесь столько солдат, они следят за каждым нашим шагом…
- Не бойся, Мария, скоро все проблемы… закончатся. Я обещаю. А пока – отдыхайте, - и я малодушно закрыл дверь, спасаясь от других вопросов.
Передо мной был коридор. В разнообразных позах по нему лежали трупы, под последним из них, прислонённым к стене, растекалась огромная лужа крови. Я не успел вымолвить ничего, как был прижат к стене. Мне зажали рот рукой и человек в белом костюме в пятнах крови, в чёрных перчатках и с какой-то неимоверной усталостью в глазах, которую он пытался прикрыть столь же неимоверной яростью и жестокостью, не спросил – приказал:
- Отведи меня к этому. Сейчас же.

Злые вы( Итак, опять получилось достаточно скучно( Но обещаю - следующая глава будет кульминационной, и там даже будет немного экшена. Так что ждите xD

В таком неторопливом, спокойном темпе прошло ещё несколько дней. Два раза в день мне приносили воду, один раз – скудную еду. Под вечер выпускали в туалет в углу двора. Организм, к моему удивлению, быстро приспособился к такому режиму. Несколько раз за эти дни меня навещала Лукреция. Надо сказать, мне было жалко её. Я осознавал, что она действительно любила своего брата, и теперь, брошенная им, не знала, куда девать себя. Её предал самый близкий ей человек, а отец, которого она действительно уважала – пусть это было и странное уважение, смешанное с презрением - погиб. Она была отчужденна от своих слуг, и вряд ли могла поделиться с кем-либо своим горем… И я понимал, зачем я нужен ей – и что я ей действительно нужен: она просто хотела поплакаться мне о своей несчастной жизни. И я послушно внимал её жалобам, во-первых, потому что у меня не было выбора, а во-вторых, потому что хотел понять – что её сделало такой? Она рассказывала о своём прошлом, о том, как в ней вспыхнула любовь к Чезаре, о своих мужья, об отце… Оказалось, что Родриго был совсем неплохим родителем. И он был против их любви с Чезаре – наверное, он уже понимал, во что со временем превратится его сын.
Однако я всё равно не мог простить ей такого отношения к Катерине. Безусловно, такой её сделала жизнь… Но я-то знал, что измениться можно. И если бы Лукреция захотела измениться – она смогла бы. Несмотря на всё, она была сильной женщиной. Однако она выбрала свой путь.
Впрочем, как бы то ни было, я выслушивал её долгие, не особо связные речи. Обычно она приходила вечером, где-то через день, и я заранее готовился к её приходу – облокачивался на стенку своей камеры, доставал сохранённую воду и готовился к долгой беседе.
Пару раз приходил и Чезаре. И оба раза он приводил с собой доктора. Тот бережно осматривал моё тело, советовал лучше питаться и меньше двигаться. Затем подходил к Чезаре и тихо говорил ему, сколько примерно дней мне осталось до полного заживления. В первый раз герцог Валентино явно спешил; ни разу не взглянул на меня, постоянно торопил доктора, а пока тот осматривал меня, широкими шагами мерил двор. Во второй раз он выглядел усталым, но довольным. На его броне была кровь, обычно аккуратно уложенные волосы были растрёпаны, а когда он вынул меч из ножен, он сверкнул красным в свете заходящего солнца. Когда доктор ощупал мою ногу и что прошептал Чезаре на ухо, тот взмахом руки отослал его, и подошёл к клетке.
- Итак, Эцио… Как тебе живётся? Жалобы есть? – герцог Валентино издал смешок.
- Спасибо, Чезаре. Всё просто великолепно, - я улыбнулся. – Спокойно, делать ничего не надо, лежишь целыми днями и думаешь. Знаешь, всё гадаю – зачем тебе нужно, чтобы я выздоровел?
- Честно говоря, Аудиторе, я сам не уверен. Ты известен сейчас уже по всей Европе – да-да, кое-где мои люди схватили ассасинов, и те под пытками указали на тебя как на Il Mentore. Ты… мой запасной план. Я всегда успею убить тебя. Однако так многие в Европе хотят сами тебя уничтожить, и готовы заплатить за это большие деньги... Ты-то, на самом деле, не мой основной противник. У меня остаётся ещё много проблем… Ну… а если проиграю – то предложу вашему Братству тебя, живого и невредимого… Ну, не особо, - снова смешок. – И не бесплатно, конечно. Это раз. Во-вторых, почему я хочу, чтобы твоя нога зажила? Знаешь, Эцио, чтобы ты ни думал, я уважаю своих противников, - я кивнул, так как слышал несколько историй о том, как он щадил правителей захваченных им городов – тех, которые особо смело оборонялись. - И мне хочется, чтобы ты принял смерть достойно. Когда я полностью захвачу власть, я начну масштабные казни, чтобы подавить любые ростки негодования. И последней, самой главной – будет твоя. Вот тогда я позволю тебе самому пройти по помосту и даже, возможно, выполню твоё последнее желание. Даю тебе моё слово – слово Борджиа, - он вздохнул и сел около клетки, прямо на землю.
- Intensi.
- А пока – наслаждайся своим положением. Должен сообщить приятную новость – для меня, конечно: скоро прибудут свежие резервы моей армии из раннее захваченных городов. Ещё сегодня я выиграл небольшую битву около Колизея. Видишь ли, твои ученики решили напасть на мою карету, когда я проезжал мимо. На моём мече, - Чезаре снова вынул его из ножен и поднял в воздух, - кровь Ла Вольпе. Не скажешь, кстати, каково его настоящее имя?
- Это его дело… Да я и не знаю.
- Я так и не знал. Ни они доверяют тебя, ни ты – им. Не так ли?
- У вас, тамплиеров, всё тоже не очень хорошо, мягко говоря.
- Зато у нас есть чёткие цели.
- Сейчас вы проигрываете, Чезаре. Надо признать это.
- Пошёл ты, Аудиторе! – тамплиер напрягся, готовый в любой момент вскочить на ноги.
- И ты не хочешь этого признать…
Чезаре резко встал.
- Довольно. Через три дня врач придёт ещё раз. Веди себя хорошо.
Он ушёл, а я лёг и снова задумался. Давно я не чувствовал такого спокойствия. Мне надо было решать никаких проблем. Я не должен никуда спешить, и не было никаких целей. Да, рядом не было близких мне людей… Но я чётко знал, что они в относительной безопасности и с ними ничего не случится. Конечно, тот факт, что я нахожусь в плену, в то время как мои братья ведут войну, несколько огорчал меня… Но я знал: я и так уже очень многое сделал для Братства, особенно учитывая, что был насильно втянут в Ассасины. Так что здесь, в этом плену – я – не осознавая этого в полной мере - был счастлив…насколько это было возможно.

А насчет фанфиков с Орловым...эх, у меня тут просто пунктик. Я в принципе, не особо люблю период позже 17-18 века(за редкими исключениями)... а уж конкретно вот это время - революция,гражданская война в России и вовсе для меня очень болезненный период: очень тяжелые события для нашей страны, которые еще и до сих пор сказываются, и до сих пор еще не пришли к единому мнению на их счет. Поэтому я вообще не люблю что-либо читать про это время,не только фанфики.